На самом высоком валу Летней резиденции волшебник слушал ветер. Он вздохнул и прошептал нечто на языке деревьев, но соленый ветер не ответил.
Он должен был запомнить, как здесь идут дела, совершить небольшой трюк – воздух против воздуха, ветер свистящий в щелях скал и несущийся сквозь листья, но не мог сконцентрироваться.
Одиннадцать лет назад, Иннис Лир
Королева была мертва.
Сегодня год как она умерла.
Кайо не спал трое суток, решив поехать на поминальную службу, посвященную годовщине смерти Далат. Он ехал почти четыре месяца от скалистых, ощетинившихся гор дальневосточной степи, через быстрые реки к равнинной пустыне и внутреннему морю Третьего королевства. Следуя мимо лесов с пышной растительностью и сельскохозяйственных угодий, через яркие просторы Аремории, соленый канал, Кайо в конце концов вернулся на остров Лир. В пальто, в кожаных туфлях, с головным платком и в тунике, шерстяных брюках, с объемным мешком для еды, ножом и свернутым одеялом, то есть со всем его нехитрым скарбом и маленькой глиняной банкой с маслом. Его он хотел бы зажечь в честь рождения внучки императрицы.
Далат.
Ее имя громко звучало в голове Кайо, когда он отодвинул ветки и протолкнулся сквозь ужасные тени Белого леса Иннис Лира, но голос Далат… Он не мог его вспомнить. Мужчина не слышал его пять лет, с тех пор, как уехал, чтобы присоединиться к двоюродным братьям и сестрам своего отца на торговом пути, простиравшемся далеко на востоке. Далат была любимой сестрой Кайо, вырастившей его, и он пообещал вернуться, когда закончит странствовать.
Кайо сдержал обещание, но Далат уже никогда не узнает об этом.
Дул ветер, сотрясая сосновые иголки, и каждый вздох был свеж. При каждом шаге мужчина чувствовал боль: болели мышцы, плечи, бедра, колени, виски, глаза словно пылали. Кайо невероятно устал, однако уже почти добрался к Звезде поля, как они ее называли, к королевской мемориальной площадке Иннис Лира, на севере острова недалеко от Зимней резиденции короля.
Сначала Кайо пришлось пройти сквозь лес. Да благословит Бог полную, святую луну, достаточно яркую, чтобы пробить ткань ночи и указать ему путь.
Кайо наткнулся на дикую тропинку, достаточно широкую, и тут вспомнил, что олени на острове отличались большей крепостью от худощавых и быстрых пустынных пород. Он охотился на них вместе с молодым графом Эрригалом и неприятным стариком Коннли. Они использовали для охоты собак. Далат тоже очень их любила.
«Далат», – снова подумал мужчина, вспоминая ее медленную улыбку и колючие ресницы. Далат была центром его мира, когда Кайо находился на этой земле, где люди были бледны, как небо. Далат сделала его своим или, по крайней мере, он так чувствовал, когда их мать отправила его сюда, поскольку считала мальчиков бесполезными созданиями. Особенно тех, кто был рожден от второго мужа. От Далат всегда пахло апельсинами и бергамотом. Кайо всегда покупал апельсиновый ликер, чтобы выпить его в ее честь.
Его сестра умерла!
И была мертва уже целый год. Он смеялся и пел, спал в лагере рядом со своими кузенами в самые жаркие дневные часы, когда солнце заливало небо чистым пульсирующим светом. Кайо отчасти чувствовал себя удовлетворенным, несмотря на ее смерть и захоронение на этой далекой скале.
Кайо остановился. Лесная опушка была уже близко, ее присутствие было заметно по синеватому свечению: лунному свету на скалистых болотах. За ним и вокруг него дышал лес, словно набухший теплым влажным бризом, подталкивавшим деревья к тихому разговору.
– Кто ты? – спросил высокий голос.
Мальчик находился вне досягаемости, однако Кайо уже вытянул изогнутый нож. Одна нога мужчины была отставлена назад: он приготовился к атаке. В темноте тени сместились и заплясали, но мальчик стоял рядом с широким дубом, напротив его темной стороны, спрятанной от бродячего лунного света.
– Кайо, от королевы Тарии, – ответил Кайо, пряча нож в ножны. Мужчина стянул шарф с головы и обвил его вокруг шеи и плеч. От этого его серые глаза стали яснее, и Кайо надеялся на дружелюбие мальчика, несмотря на его чужеземные одежды и кожу.
